Будучи ребёнком, каждый мечтал стать пожарным, врачом, космонавтом, ведь считается, что это профессии для умных, сильных телом и духом, смелых. Но есть и другие, более приземленные, но от этого не менее важные области деятельности, например лингвистика, ведь изучение языка, везде и всегда сопутствующего человеку, - это очень важное занятие. Пришло время познакомиться с одним из самых выдающихся российских и советских языковедов, чьё имя - Щерба Лев Владимирович.

Детство и юность

Щерба Лев Владимирович, вклад в русский язык которого на сегодняшний день просто неоценим, родился в далёком 1880 году в небольшом городке Игумене Минской губернии. Часто местом рождения будущего лингвиста называют город, откуда родители приехали незадолго до его рождения - Санкт-Петербург.

Детство Щерба Лев Владимирович провёл в украинском городе Киеве. Здесь он вышел из гимназии с золотой медалью, после чего в 1898 году стал студентом естественного факультета Киевского университета, а через год перевёлся на историко-филологический факультет уже другого, Петербургского университета. Его преподавателем и наставником был один из самых известных филологов и лингвистов XIX-XX века - Иван Александрович Бодуэн-де-Куртенэ.

В 1903 году Щерба Лев Владимирович окончил альма-матер с золотой медалью за сочинение на тему «Психический элемент в фонетике», однако остался при кафедре грамматики и сравнительного санскрита под руководством Куртенэ.

Европейские путешествия

С 1906 года начинаются заграничные командировки лингвиста, на которые его направляет руководство университета. Он посещает Северную Италию, где изучает диалекты на территории Тосканы, затем, в 1907 году, прибывает в Париж, наблюдает за фонетическим методом французского и английского произношения в лаборатории экспериментальной фонетики известных французских языковедов того времени. Также учится работать самостоятельно и одновременно собирает полезный для отечественной школы материал. 1907 и 1908 годы Щерба Лев Владимирович встречает в Германии, где занимается изучением диалектов и наречий лужицкого языка в городе Мускау (Мужаков) и его окрестностях. В это время он живёт в принявшей его семье и за полгода осваивает изначально совершенно незнакомый ему язык. Конец поездок знаменуется посещением Праги и изучением чешского языка.

Создание российского кабинета экспериментальной фонетики

Щерба Лев Владимирович, биография которого на всём своём протяжении обнаруживает связь с изучением языка и слова, по возвращении на родину отдаёт все свои силы на развитие собственного проекта по изучению языкознания как науки. Его детище - кабинет экспериментальной фонетики, основанный при университете в Петербурге ещё в 1899 году, но находившийся в серьёзном упадке. Только активность и деятельность Щербы позволили ему, наконец, добиться существенных выплат от администрации для того, чтобы приобрести требуемую аппаратуру и книги. Вскоре после этого Лев Владимирович, по приезде также назначенный доцентом Петербургского университета, переоборудовал кабинет в настоящую научную лабораторию и трудился в ней в течение ни много ни мало 30 лет!

Педагогическая и профессорская деятельность

Кроме своего основного занятия, лингвист занимался преподаванием на Высших женских курсах (ныне педагогический университет МПГУ), проводил чтения и лекции для учителей иностранных языков и для работающих с глухонемыми людьми, массово просвещал желающих в вопросах введения в языкознание, сравнительную грамматику, латынь, русский и старославянский языки, фонетику, древнегреческий, а также давал практические уроки произношения английского, немецкого и французского.

Организация процесса обучения иностранным языкам

Являющийся с 1916 года профессором кафедры сравнительного языкознания, Щерба к 20-м годам особо активно погрузился в организаторскую и управленческую сферы: устраивал различные курсы по изучению иностранных языков. При этом Лев Владимирович вел преподавание по самолично разработанной системе фонетического метода и хотел организовать в институте практического изучения языков с кафедрами западноевропейских и восточных языков ещё одну - для тех, кто не говорит на русском языке как на родном, но изучает его.

С 1920 года и далее Щерба Лев Владимирович, труды по лингвистике которого уже начали активно выпускаться, становится бессменным председателем общества лингвистов, привлекая к разработке науки как можно больше грамотных специалистов самых различных специальностей.

1930-е годы

В данный период времени языковед продолжает исследование словарей, создаёт «Фонетику французского языка» - пособие для помощи в обучении, с разных сторон подходит к изучению грамматики, в частности и с особенным интересом - к синтаксическим разделам. Внимание уделяется и вопросам языковых норм, орфоэпии и орфографии, тонкостям сосуществования языков в одном общем пространстве и т. д.

Также Лев Николаевич принимает участие в многочисленных работах по унификации и урегулированию русской грамматики и орфографии, занимается правкой и редакцией школьного учебника по русской грамматике С. Г. Бархударова и вместе с плеядой других блестящих языковедов составляет «Проект правил единой орфографии и пунктуации».

Период Великой Отечественной войны

С началом войны, в 1941 году, Лев Владимирович был вынужден прекратить преподавание в Ленинградском университете. Щербу, как профессора и видного деятеля науки и культуры, на 2 года эвакуировали в город Нолинск. Чем эти годы занимал себя Щерба Лев Владимирович? Книги и прочие издания, посвященные родной языковедческой стихии, продолжали оставаться делом его жизни. Так, в этот период была написана неоконченная «Теория русского письма», завершенные «Основы методики преподавания иностранных языков», многочисленные статьи для института и т. д. Через некоторое время Щерба переехал в Москву.

1943 год - дата, когда Лев Владимирович вступил в Парижский институт по изучению славянских языков, Лингвистическое общество в Париже, а также Академию Наук СССР.
Вплоть до наступления болезни в 1944 году Лев Владимирович, труды которого к этому моменту составляли уже большой список, был сосредоточен на организационной, научно-исследовательской и преподавательской деятельности. После проведения серьёзной операции Лев Владимирович скончался, перед этим успев в последний раз осветить многие научные проблемы в материале «Очередные проблемы языковедения», ставшим своеобразным завещанием для любимой им области.

Щерба ушел из жизни 26 декабря 1944 года. Местом его захоронения стало Ваганьковское кладбище.

Какой вклад в науку внёс Щерба

Главными направлениями деятельности выдающего русского лингвиста были фонология и фонетика. Лев Владимирович продолжил исследования своего наставника, Ивана Александровича, и ввёл в науку знакомое миру сегодня понятие «фонемы».

Будучи инициатором создания уникальной «ленинградской» фонологический концепции, Щерба считается и человеком, сформировавшим Ленинградскую фонологическую школу. Кроме этого, уже упомянутая фонетическая лаборатория сегодня носит имя именно Льва Владимировича.

Щерба впервые внес в отечественную лингвистику предложение о научной типологии и классификации словарей, а в соавторстве с М. И. Матусевич создал Русско-французский словарь. Вместе с этим он занимался вопросами различия пассивной и активной грамматики.

Лев Владимирович ввел в научный обиход термины «лингвистический эксперимент» и «отрицательный языковой материал». Трактовка последнего заключается в таком видении ученого: отталкиваться следует не только от правильного и традиционного варианта произношения или словоупотребления. Необходимо рассматривать и то, как не говорят - этому лингвист посвятил ряд работ и отмечал, что значение подобного подхода в языкознании существенно недооценивается.

Чем ещё известен Лев Владимирович Щерба? «Категория состояния, или «предикатив» - понятие, о котором сегодня знают разве что специалисты филологических факультетов, в то время как термин этот, как раз введённый лингвистом, порождал неоднократные и самые горячие споры, да и вообще встречается в жизни регулярно. Под это понятие, согласно Щербе, подпадают слова типа «жаль», «стыдно», «нельзя», «лень» и аналогичные им, которые не могут быть признаны ни существительными, ни глаголами, ни прилагательными, ни наречиями. Даже удивительно: как часто человек использует слова «душно, страшно, грустно» и другие, даже не задумываясь о том, к какой категории речи они относятся. Щерба же любил задаваться вопросами, и поиску ответов на них посвятил свою жизнь.

Основные труды

К главным результатам исследований, а также научной деятельности лингвиста относятся следующие работы:

• «Русские гласные в качественной и количественном отношении».
• «Фонетика французского языка».
• «Восточнолужицкое наречие» (за эту диссертацию Лев Владимирович получил докторскую степень).
• «О трояком аспекте языковых явлений и об эксперименте в языкознании».
• «Опыт общей теории лексикографии».

Одна занимательная фраза

«Глокая куздра штеко будланула бокра и курдячит бокрёнка». Нет, это вовсе не бесполезный набор букв, а реальная фраза, придуманная лингвистом в 30-х годах XX века и впоследствии неоднократно используемая! В данном случае смысл высказывания Льва Владимировича Щербы заключается в отражении того, что семантическая наполненность словам для понимания их носителем языка вовсе не требуется. Чтобы сложилось общее впечатление, достаточно соблюсти морфологические признаки, отличающие одно слово от другого (суффиксы, окончания, приставки, служебные слова), и тогда содержание любой фразы теоретически можно будет понять. Так, в случае «глокой куздры» общее впечатление будет примерно следующим: «некто/нечто каким-то образом совершило и продолжает оказывать определённое воздействие на кого-то/что-то (скорее всего, на чьего-либо детёныша)».
У фразы есть и другая разновидность: «Кудматая бокра штеко будлануа тукастенького бокрёночка». Какая из них была исходной, так и осталось неизвестным, так как, по разным сведениям, Лев Владимирович использовал то одну, то другую, то придумывал новые вариации.

Несколько интересных фактов в заключение

Щерба Лев Владимирович, краткая биография которого не может быть изложена в двух словах ввиду широчайшего поля деятельности, на котором он себя проявил, - человек, как это ни парадоксально, и слова, и дела, ведь последнее всегда было связано с первым. Вот ещё часть любопытной информации о жизни этого великого ученого:

• Л. В. Щерба помогал создавать письменность языка коми (1921 год).
• Лингвист являлся уважаемым участником Международной ассоциации фонетистов (1924).
• В конце 1930-х языковед трудился над созданием кабардинского алфавита, в качестве основы для которого взял русскую графику.

Кроме этого, Лев Владимирович был награжден орденом Трудового Красного Знамени.

Отправить свою хорошую работу в базу знаний просто. Используйте форму, расположенную ниже

Студенты, аспиранты, молодые ученые, использующие базу знаний в своей учебе и работе, будут вам очень благодарны.

Размещено на http://www.allbest.ru/

МКВСОУ «Кореневская вечерняя (сменная) общеобразовательная школа»

Реферат по русскому языку на тему:

"Щерба Лев Владимирович как лингвист"

Выполнила ученица 12 класса: Клягина Елена Юрьевна

Проверила: Кумова Анна Анатольевна

П. Коренево,2015г

Введение

Глава 1. Анализ работ Л.В. Щербы по фонетике и фонологии

Глава 2. Анализ работ Л.В. Щербы по орфоэпии

Глава 3. Анализ работ Л.В. Щербы по морфологии

Глава 4. Анализ работ Л.В. Щербы по стиховедению

Заключение

Введение

Данный реферат, тема которого Лев Владимирович Щерба как лингвист написана в русле работ лингвистического направления.

Материалом для реферата послужили следующие работы Л.В. Щербы: по фонетике - "Теория русского письма", по орфоэпии - "О разных стилях произношения и об идеальном фонетическом составе слов", "О нормах образцового русского произношения", "К вопросу о русской орфоэпии", по морфологии - "О частях речи в русском языке", "О служебном и самостоятельном значении грамматики как учебного предмета", а также работы "Опыты лингвистического толкования стихотворений. II. "Воспоминание" Пушкина", "Опыты лингвистического толкования стихотворений. II. "Сосна" Лермонтова в сравнении с ее немецким прототипом", "Современный русский литературный язык", "Безграмотность и ее причины", "Новейшие течения в методике преподавания родного языка" и др.

В качестве предмета исследования в дипломной работе нами был выбран один из виднейших лингвистов ХХ века - Лев Владимирович Щерба.

Цель реферата - анализ основных работ Л.В. Щербы. В соответствии с данной целью в дипломной работе будут решены следующие задачи:

1. Анализ работ Л.В. Щербы по фонетике и фонологии.

2. Анализ работ Л.В. Щербы по орфоэпии.

3. Анализ работ Л.В. Щербы по морфологии и грамматике.

4. Анализ работ Л.В. Щербы по стиховедению.

При написании реферата были использованы следующие методы:

1. Описательный.

2. Сопоставительная.

Реферат состоит из предисловия, введения, четырех глав, заключения, списка использованной литературы. Первая глава содержит анализ работ Л.В. Щербы по фонетике и фонологии, вторая - по орфоэпии, третья - по морфологии, четвертая - по стиховедению.

щерба орфоэпия фонетика орфография

Глава 1. Анализ работ Л.В. Щербы по фонетике и фонологии

Фонетика была для Щербы одним из главным объектов изучения на протяжении всей его научной деятельности. Лев Владимирович Щерба был основателем Ленинградской Фонологической школы, стоял у истоков образования такой науки, как фонология. Достаточно вспомнить его работу по развитию кабинета экспериментальной фонетики. С 1909 года и до конца своей жизни Щерба неустанно развивает работу лаборатории, являвшейся его любимым детищем.

В 1912 г. он опубликовал и защитил магистерскую диссертацию "Русские гласные в количественном и качественном отношении", которая примечательна тем, что в ней экспериментально-фонетическое исследование ведется с учетом фонологической значимости тех или иных артикуляторных и акустических характеристик звуков речи, а также здесь впервые в истории науки дан развернутый и разносторонний анализ понятия фонемы, который Щерба заимствовал у своего учителя И.А. Бодуэна де Куртенэ.

Щерба вел систематические занятия то в форме курса, то в виде семинара по экспериментальной фонетике. Еще до революции он обучал в университете произношению западноевропейских языков фонетическими приемами. В 20-х годах он развивает эти приемы и разрабатывает их в целую систему, широко популяризируя ее. Вместе с С.К. Боянусом он организовал в Ленинграде различные курсы иностранных языков, в том числе Фонетический институт практического изучения языков и Государственные курсы иностранных языков.

Все фонетические явления получали у Щербы научное освещение, поэтому сознательно усваивались учащимися. Учащиеся работали только по транскрибированным текстам, минуя орфографию. Щерба считал, что полное понимание иностранной речи и иностранного текста неразрывно связано с правильным, вплоть до интонаций, воспроизведением их звуковой формы.

Программной статьей Щербы по фонологии является статья "Теория русского письма", в которой он разбирает некоторые вопросы по фонологии, в частности вопрос о фонемах.

В области фонологии Щерба известен как один из создателей теории фонемы. Ему принадлежит первый в истории науки специальный анализ понятия фонемы как словоразличительной и морфеморазличительной единицы, противопоставленной оттенку (варианту) как единице, не обладающей такой дистинктивной функцией.

Бодуэн де Куртенэ фонемами называет "не делимые общие звуковые элементы, способные в данном языке дифференцировать слова. Эти звуковые элементы реализуются в целом ряде тесно связанных между собой вариантов или оттенков, которые все имеют одну и ту же функцию, а потому в восприятии нормально не различаются и появление каждого из которых целиком зависит лишь от фонетических условий" (стр. 152). Однако сам Щерба считал, что Бодуэн не все в своей теории развил с надлежащей полнотой. В отличие от него, Щерба не рассматривает весь процесс членения речи, а говорит только о последнем звене этого процесса - о фонемах. По Щербе, фонема - "это кратчайший элемент общих акустических представлений данного языка, способный ассоциироваться в этом языке со смысловыми представлениями".

Отличие теории Бодуэна де Куртенэ от теории Щербы состоит в том, что Бодуэн строил свою теорию фонемы, отталкиваясь от морфемы, первоначально он считал одной фонемой даже межъязыковые корреспонденции звуков. В единстве морфемы он видел основание для объединения чередующихся в ней звуков в одну фонему. При этом он считал дивергенциями одной фонемы не только те звуки, которые никогда в данном языке не встречаются в одной и той же позиции, как, например, нелабиализованное и лабиализованное t в русском языке (например, эта и эту), но и такие, которые чередуются только в определенных позициях (в позициях нейтрализации) (например, хоda и хоt).

Точка зрения Щербы коренным образом отличается от бодуэновской, впоследствии развитой представителями Московской фонологической школы. Он защищал идею автономности фонемы, в соответствии с которой оттенки одной фонемы никогда не могут встречаться в одинаковой фонетической позиции. Отсюда и несовпадение понятий дивергенции и оттенка.

Щерба говорит о том, что в речевом потоке можно наблюдать очень много звуков, но не всегда мы их можем вычленить, например, в словах та и ту мы слышим один звук т, но он будет разным перед а и перед у: перед а - огубленным, а перед у - нет. А вот в случае различия гласных перед твердыми и мягкими согласными более очевидно: мы чувствуем разницу в произнесении слов стал и стали, села и сели и т.д. Щерба дает ответ на вопрос, почему же мы не всегда замечаем этих различий: потому что эти различия не семантизированы, то есть это звуковое различие не соединено с морфологическим различием.

Щерба считает, что любой практический алфавит должен обозначать только фонемы, а не их варианты. Дело в том, среди вариантов фонемы мы обычно выделяем один, который мы произносим в изолированном виде.

В своей статье "Русские гласные в количественном и качественном отношении" он сформулировал задачи для фонетика:

1. выяснить фонетический состав данного языка, иначе, определить различаемые им фонемы;

2. в соответствии с имеющимися средствами дать их полное описание;

3. констатировать наблюдаемые дивергенции или зарегистрировать по возможности все оттенки фонем, появляющиеся в данном языке, и дать посильное их описание;

4. определить условия этих дивергенций;

5. объяснить причины их появления.

Практически все ответы на эти вопросы он и дает в статье "Теория русского письма".

Щерба приводит список фонем русского литературного языка:

Согласные

Губные: "п, пь, б, бь, м, мь, ф, фь, в, вь"

Переднеязычные: "т, ть, д, дь, н, нь, с, сь, з, зь, ш, ж, ц, чь, л, р, рь"

Среднеязычные: "й"

Заднеязычные: к, кь, г, гь, х, хь

Передние: "э, и"

Задние губные: "о, у"

Смешанный: "ы"

Отдельно он упоминает о фрикативном г. Щерба считает, что эта фонема не прижилась потому, что употребляется только в некоторых словах (бога, господи) и воспринимается как южнорусский диалектизм. Щерба считает эту фонему необязательной.

Трудным вопросом Щерба признает вопрос о различении фонем й и j. Многие считают й в конце слова (например, край) и в начале слова, после гласных и после ъ и ь (например, яма, копье, в ладье) разными фонемами. Щерба признает, что большая доля правды в этом есть. Он пишет: "Однако это различие стоит в непосредственной связи со слоговым строением: в начале слога, т.е. для русского языка всегда перед гласным, слышится "j" ("краj-а, маj-а, паj-а"), а в конце слога, т.е. для русского языка всегда, когда он стоит не перед гласным, слышится "й" ("край, мой, пой"); при этом "й" в начале слога и "j" в конце его в русском языке абсолютно невозможны. Из этого следует, что звуки "j" и "й" являются лишь вариантами единой фонемы. Который из них считать главным? Так как все согласные в конце слога, будучи сильноначальными, а следовательно слабоконечными, в русском языке слегка редуцируются, то главным вариантом следует считать "j", т.е. сильноконечный вариант нашей фонемы, который и будет в дальнейшем фигурировать как ее символ".

Щерба не согласен с таким утверждением: в русском языке многие согласные могут быть и твердыми, и мягкими. В русском языке не существует т вообще или л вообще, а существуют т мягкое или твердое и л мягкое или твердое. Все это смешение происходит, по мнению Щербы, из-за смешения букв и звуков. В русском языке и твердые, и мягкие согласные обозначаются одной буквой, так как очень часто они чередуются в пределах форм одного слова.

Наиболее далеки друг от друга л твердое и л мягкое, т, д твердые и т, д мягкие. Это доказывается тем, что многих диалектах л твердое превращается в у неслоговое, чего с л мягким никогда не происходит.

Щерба полагает, что пары т/ть и д/дь приближаются к мягким ць, дзь. Следовательно, развитие этих гласных идет в том же направлении, что и в белорусском языке.

По поводу р/рь Щерба замечает: р в положении между гласными приближается к гласному, а р мягкое может превратиться в фрикатив.

Мягкие кь, хь, гь Щерба относит не к заднеязычным, а к среднеязычным.

Интересно его замечание по поводу согласных перед гласными и, э. Он считает, что мягкость согласных перед э (т.е. е) вовсе не является результатом живой ассимиляции, доказательством тому служит то, что ш, ж, ц не смягчаются перед этим гласным.

Фонемы ж, ш, ц, чь не имеют в русском языке параллелей по твердости и мягкости. Хотя в диалектах и в самостоятельном произношении можно услышать двойные мягкие шьшь, жьжь: ищу (ишьшю), визжать (вижьжять/вижжать) и т.д. Щерба не предлагает добавить фонемы шьшь и жьжь в список фонем русского языка, но только потому, что это было бы связано с определенными трудностями. Несмотря на то, что они употребляются очень редко и не всеми, говорящие так могут различать с женами ("жжонъми") и жжеными ("жьженъми"). Щерба называет их "фонемами в потенции".

У фонемы чь нет твердой параллели, хотя в некоторых случаях она была бы необходима и возможна (китайское Яньчэн).

Безусловно, Щерба признает наличие в русском языке фонем кь, гь, хь. Они появляются в русском языке только перед гласными э и и. Однако Щерба приводит много примеров, когда эти фонемы появляются и в других позициях: жгет, ткем, секет и т.д. Сюда же он относит и заимствованные слова (Кяхта, гяур). Но самым главным доказательством наличия в нашей системе фонем мягких кь, гь, хь он считает то, что чередования к/кь, г/гь, х/хь морфологизированны, входят в систему чередования твердых и мягких согласных при склонении и при спряжении: рук-а, рукь-э и др.

По поводу мягкости и твердости согласных перед мягкими Щерба согласен с исследователями, которые утверждают, что перед мягкими согласными противоположение твердых и мягких согласных в русском языке невозможно. Причем некоторые согласные по мягкости ассимилируются следующим мягким согласным (кости, гвозди). Особенно склонны к ассимиляции н перед мягкими ть, дь и все согласные перед j.

На самом деле, как утверждает Щерба, противопоставление их по твердости/мягкости перед мягкими вполне возможно: немки/немьки, подковки/подьковки, лапти/лапьти.

"Ассимиляция не обязательна даже при двойных согласных: при втором мягком первый не обязательно должен быть тоже мягким. Нормально мы говорим слово пленник с двумя мягкими нь, но уже произношение "Аньне", "в касьсе" вовсе не обязательно, можно говорить и "Анъне, в касьсе".

А вообще, замечает Щерба, различение твердости и мягкости согласных перед мягкими согласными мало используется фонологически в русском языке. Он сам принимает за норму произношения кости, немки, дверь и т.д. с фонологически твердыми, фонетически - полумягкими согласными, а бросьте, возьмите, Кузьмич - с мягкими.

Как отдельный случай Щерба разбирает такие сочетания, как ня, нё, ню; ля, лё, лю и т.д. Сложность состоит в том, что идут споры относительно того, на какие же звуки разлагаются данные сочетания.

Одни считают, что эти сочетания просто разлагаются на нь+а, нь+о, нь+у и т.д. А некоторые даже полагают, что на нь+jа, нь+jо, нь+jу. Но, говорит Щерба, если попробовать сложить эти сочетания обратно, то получится нья, ньё, нью.

Другие соглашаются с тем, что в русском языке в сочетании ля нет никакого jа (я), но тем не менее не отождествляют гласный в этом сочетании со звуком а.

Щерба подводит итог этим спорам и утверждает, что в подобных сочетаниях нет чистого звука, а есть нечто, вроде uа, uо, uу, т.е. эти звуки (а, о, у) обладают неким придатком, напоминающим звук, который не может быть выделен или удлинен и не является отдельной фонемой. Щерба задается вопросом: можно ли считать uа, uо, uу самостоятельными фонемами? Нет, это фонетические варианты соответствующих гласных, обусловленные мягкостью предыдущих согласных. В диалектах эти фонемы еще могут развиться, но в литературном языке - нет.

Но самым спорным вопросом в данной работе Щербы является вопрос о том, чем же является ы: самостоятельной фонемой или вариантом фонемы и. То, что ы - это вариант и, считал, в частности Бодуэн де Куртенэ.

Споры возникли на основании того, что и и ы часто заменяют друг друга: и может стоять только после мягких согласных, ы - после твердых (например, над избой - надызбой, в игре - выгре и др.). Случаев замены ы через и нет, так как нет слов, начинающихся на ы. В русском языке нет также продуктивных суффиксов на ы, но, говорит Щерба, если бы мы захотели образовать по образцу раб - рабыня ж.р. от слова царь, то сказали бы цариня, а не царыня.

"Таким образом, ы и и как будто приходится признать вариантами единой фонемы, из которых главным придется признать и, поскольку ы вовсе не встречается в независимом положении".

Но интуитивно Щерба не хочет с этим соглашаться. Он приводит пример Д.Н. Ушакова: ыкать (по аналогии с акать, экать и т.д.) в доказательство того, что ы мы все-таки можем изолировать. Щерба объясняет получившееся противоречие с исторической точки зрения: он считает, что когда-то ы было самостоятельной фонемой и не ассоциировалось с и. В силу определенных фонетических условий ы теряет свою самостоятельность.

Заканчивает свою статью Щерба следующим выводом: "По-русски сколько бы ни тянуть ы, оно, и будучи освобождено от ассимилятивного влияния предшествующего твердого согласного, остается самим собою. Таково положение вещей в настоящий момент, а как дальше пойдет развитие языка - трудно сказать с уверенностью. Во всяком случае, нет оснований сейчас совершенно отказывать ы в самостоятельности: потенциально оно может стоять и в независимом положении и может дифференцировать слова (икать/ыкать).

Под фонетической транскрипцией Щерба понимает "запись звуков того или другого отрезка речи по правилам какой-либо определенной графики, но без соблюдения каких бы то ни было правил правописания", при этом он выделяет фонематическую (фонологическую) и фонетическую транскрипции.

В этой статье Щерба также касается и вопроса о словесном ударении. Он считает, что в русском языке ударение семантизировано в трех направлениях: во-первых, оно помогает делить речевой поток на слова и группы слов, так как ударением обладает каждое знаменательное слово (например, говорил он очень долго, так что всем наскучил); во-вторых, ударение в русском языке характеризует слово как таковое, достаточно вспомнить зрительные омонимы; в-третьих, русское ударение является грамматикализованным, то есть имеет грамматическое значение.

Также Щерба говорит и о длительности отдельных звуков. Например, он замечает, что в разговорном стиле ударные гласные длиннее неударенных, что длительность согласных тоже зависит от фонетических условий (например, стеной и стенной). Иногда длительные гласные относятся к разным морфемам: под-дать, стен-н-ой и т.д. В этом случае их можно назвать двойными. А вот в случае стран-ый, ссор-а и т.п. через долгий гласный морфологическая граница уже не проходит. Из-за того, что происходит такая путаница, Щерба считает, что "семантизированного противоположения согласных по длительности в русском языке также не имеется и что во всех сюда относящихся случаях следует говорить просто о группе повторяющихся согласных"

Вообще фонетику Щерба определяет как "физиологию звуков человеческой речи" и связывает изучение фонетики с изучением акустики, так как она тоже занимается исследованием звуков.

Щерба рассматривает вопрос о фонетических единицах, которые не всегда совпадают с акустическими и физиологическими единицами. Щерба приводит в пример так называемые "аффрикаты" - "есть ли это простые согласные или они состоят из двух звуков, например: с (ц) из t + s (т +с), с (ч) из t + s (т + ш) и т.д. Самая возможность такого спора указывает на существование двух точек зрения. И действительно, физиологически присутствие двух элементов в аффрикатах несомненно, однако с языковой, фонетической точки зрения говорящих на данном языке людей с (ц), с (ч) и т.д. также несомненно являются простыми согласными, так как спирантный элемент в них не может быть протянут. Таким образом, понятие фонетической единицы не всегда покрывает понятия единиц акустической или физиологической, из чего следует, что фонетические единицы не могут быть отнесены ни к физиологическим, ни к физическим величинам, а являются результатом нашей психической деятельности, иначе говоря: раз мы говорим об a, e, i, p, t и т.д., мы выходим из мира физического и физиологического и входим в область психики, где и происходит, так сказать, синтез данных акустических и физиологических и приспособление их для целей языкового общения. Этим и определяется и самостоятельное положение фонетики как науки: она занимается исследованием звуковых представлений речи в первую голову, а затем уже и тех акустических и физиологических процессов, под влиянием которых эти представления возникают" .

Поэтому более правильным методом в лингвистике является субъективный метод (внутренняя интроспекция лингвиста), так как главное - это сознание того человека, о чьих фонетических различиях мы хотели бы узнать. Но с другой стороны, объективный метод тоже очень важен, поскольку наблюдение здесь происходит с помощью различных регистрирующих приборов и экспериментирования. Щербу очень часто упрекали за то, что он отводит большую роль субъективному принципу: мало ли что, мол, может показаться ученому, но Щерба не выделяет какой-либо из этих принципов особо, он подчеркивает необходимость их неразрывной связи. Сегодня особенно ясна несправедливость многочисленных упреков того времени в адрес Щербы со стороны представителей лингвистического формализма в психологизме, который как раз придавал щербовской концепции функционально-деятельностную (антропологическую) направленность.

Однако у субъективного метода имеются свои недостатки: во-первых, не все могут использовать с успехом этот метод, здесь нужен опыт и определенный талант, а во-вторых, не все можно изучать с помощью субъективного метода, а также у него есть еще один недостаток: изучающий чужое произношение зачастую слышит то, что хотел бы услышать или привык слышать. Поэтому результаты субъективного метода следует проверять и методом объективным.

Глава 2. Анализ работ Л.В. Щербы по орфоэпии

Орфография и орфоэпия - вот те вопросы, которым Л.В. Щерба посвятил долгие годы своей деятельности.

Реформа русской орфографии, а затем не прекращавшаяся до последнего года его жизни работа над дальнейшей рационализацией и упорядочением реформированной орфографии проходили при постоянном участии и все возраставшем влиянии идей и предложений Л.В. Щербы. В 1911 г. он опубликовал "Дополнения и поправки к "Русскому правописанию" Я.К. Грота". В 1930 г. в журнале "Русский язык в школе" он поместил статью "К вопросу о реформе орфографии". Два года, проведенные в Нолинске во время последней войны, посвящены были в числе других работ и составлению обширной "Теории русского правописания" в двух частях. Как крупный языковед и теоретик, он вносил в разработку вопросов прикладного языкознания последовательную принципиальность и большую перспективу громадного научного кругозора. В этой книге дано завершение почина, сделанного учителем Л.В. Щербы профессором И.А. Бодуэном де Куртенэ в работе "Об отношении русского письма к русскому языку". Ни одна из старейших по разработке европейских орфографий не получила такого тщательного, глубокого и систематического анализа и истолкования. В отличие от работы Бодуэна де Куртенэ, в книге Щербы вскрыта система русской орфографии, дана апология достоинств некоторых русских орфографических традиций, намечены пути ее завершающей кодификации. Здесь даны поучительные и интересные сопоставления с материалами из истории орфографических норм многих других языков. Они позволяют осязать закономерную механику орфографических норм.

Л.В. Щерба оказывал большую помощь в разработке реформы правописания других народов СССР после Октябрьской революции. На Бакинском тюркологическом съезде 1926 г. он сделал доклад "Основные принципы орфографии и их социальное значение", напечатанный в трудах этого съезда.

Большой проблемой в области прикладного языкознания, которая занимала Щербу, была орфоэпия. Вершиной в этой области был его доклад в 1915 г. в петербургском обществе "О разных стилях произношения и об идеальном фонетическом составе слов". Эта работа остается крупнейшей вехой в истории теоретического осмысления орфоэпии. Этот доклад будет далее рассмотрена в нашей работе. Научное открытие Щербы сразу прояснило много запутанных рассуждений, разрешило долголетние, казавшиеся безнадежными споры, указало пути дальнейших орфоэпических наблюдений.

В 1916 г. Л.В. Щерба изложил на французском языке главные отличия французской звуковой системы от русской. В 1936 г. в журнале "Русский язык в советской школе" (№5) появилась его заметка "К вопросу об орфоэпии", а в 1937 г. - первое издание "Фонетики французского языка. Очерк французского произношения сравнительно с русским", которая надолго осталась образцовой книгой в изучении орфоэпии.

В статье "Теория русского письма" он поднимает и вопрос графики и правописания. В правилам правописания он различает две категории правил: одни говорят о значении букв независимо от написания слов, другие - о написании конкретных слов данного языка, которое может находиться в отдельных случаях и в полном противоречии с правилами первой категории. Щерба приводит такой пример: в Р.п. ед.ч. м.р. и ср.р. у прилагательных и местоимений мы пишем г, а произносим в: красного, самого и т.д. Но звук в в русском языке не может изображаться через г. Следовательно, говорит Щерба, этот случай относится ко второй категории. Пример первой категории - написание русскими буквами китайских географических названий Яньчэн, Чжэцзян через э. Следовательно, это идет вразрез с правилами второй категории, по которым после шипящих не пишется э. Вывод Щербы - правила второй категории относятся только к русским словам или к словам, ставшим совсем русскими.

В отличие от Бодуэна де Куртенэ, Щерба называет правила первой категории "правилами алфавита" (вместо "правил графики"), а правила второй категории - "правилами правописания". Щерба пишет: "…самое понятие "правописания" или орфографии возникает лишь в тот момент, когда по тем или другим причинам начинают писать не так, как говорят, и когда, таким образом, "правильным" будет то написание, которое условно всеми принято, хотя бы оно и не соответствовало звукам данного слова" .

Щерба считал, что реформа орфографии не сделала ее легкой, хотя целью реформы было облегчение достижения полной грамотности. "… Орфография языка, употребляемого полутора сотнями миллионов людей, по самому существу вещей не может быть абсолютно легкой, … полтораста миллионов, расселенные на колоссальной территории, не могут говорить одинаково, а писать должны одинаково" . Эта реформа подорвала престиж орфографии, но задачей лингвистов является возвращение реального престижа, который "делает ее замечательным орудием общения миллионов людей" .

В статье "Основные принципы орфографии и их социальное значение" Щерба рассматривает 4 принципа орфографии: 1) фонетический, 2) этимологический (словопроизводственный, морфологический), 3) исторический и 4) идеографический и говорит об их социальной значимости, так как "язык - явление социальное и по своему существу служит для общения между людьми, сплачивает группы, а письмо и подавно по самому существу вещей еще, может быть, больше, чем устный язык" .

По мнению Щербы, фонетический принцип ("пиши, как говоришь") является самым простым, но так как письменность предназначена для большого круга людей, то здесь обязательно будут расхождения. Исторический принцип идеально подходит для народа с богатым прошлым и историей, потому что по этому принципу люди пишут так, как писали их предки, это позволяет пользоваться той литературой, которая предками была нам оставлена. Щерба приводит в пример слово собака. Мы пишем здесь букву о только потому, что так писали наши предки. К этому же принципу относится и различение "ять" и е при старой орфографии.

При идеографическом принципе знаки ассоциируются со смыслом, минуя звук. Например, слово мяч пишем без мягкого знака, а слово ночь - с мягким знаком. Это просто отражение некоего смысла, как полагает Щерба.

Вообще Щерба делает вывод, что каждый народ делает сам выбор в пользу того или иного принципа, потому что "вопрос орфографии - мучительный и болезненный - и должен быть выработан в процессе жизненного опыта и в каждом данном случае, в данном языке и в данных отдельных конкретных случаях по-своему, по-разному" .

Самое главное - не увлекаться фонетическим принципом, так как все-таки писать грамотно нужно учиться осмысленно. Поэтому и хорош этимологический принцип, при котором дети пробуждают свое мышление, задумываются. И, наконец, "писать грамотно требует социальная порядочность, уважение ко времени своего соседа. Надо приучать всячески к этому делу и стараться сделать его не бессмысленным, а осмысленным, и путь к этому лежит именно в этимологическом принципе".

В своей статье "О нормах образцового русского произношения" он говорит, прежде всего, о необходимости пересмотра русских орфоэпических норм, которые уже не отвечают живой действительности. Особо остро эта проблема встает именно после революции, так как в это время изменяется состав московского населения за счет притока в столицу гостей из разных городов и республик Советского Союза. До этого живым произношением было так называемое "московское" произношение, ему не учились, его "всасывали, так сказать, с молоком матери. Москвичи, подобно мольеровскому мещанину во дворянстве, и не думали, что они говорят на образцовом русском языке: этот язык вместе с произношением усваивался каждым новым поколением от предшествующего совершенно бессознательно".

Гости столицы принесли с собой новое, свое местное произношение, а старое стало исчезать, москвичи постепенно забывали старые орфоэпические нормы. В связи с изменениями в самой жизни страны изменяется и русский литературный язык: его формируют, в частности, представители самых разнообразных говоров с соответствующим произношением.

Щерба пытается проанализировать, какие же изменения в орфоэпии в связи с этим ждут русский язык. По его мнению, "в произношении будущего будет отметено все чересчур местное, московское или ленинградское, орловское или новгородское"; русский язык будет опираться на письмо, в дальнейшем сближаясь с ним; упростятся чересчур сложные правила, но Щерба считает, что упростится или исчезнет только то, что не будет представлять собой ценности с выразительной точки зрения. С другой стороны, различие простого и двойного н (стеной и стенной) уничтожено быть не может.

Особую роль по регистрации и изучению реального произношения он отводит лингвистам и актерам, так как последние "могут и должны не просто отображать жизнь в ее бесконечном разнообразии, а ее типизировать, что особенно важно в деле орфоэпии". Самая главная задача для Щербы - осознать важность пересмотра орфоэпических норм.

Щерба очень высоко ценил грамотность и говорил, что в будущем именно грамотность станет решающим фактором при приеме на работу, т.е. предпочтение всегда будет у грамотных и образованных людей.

Идеалом для Щербы при обучении человека писать грамотно является "достижение необходимого предела механизации через сознательность, с тем чтобы эта последняя была налицо во всех нужных случаях и была наготове, когда механизм почему-либо хотя бы на минуту отказывается служить". Наше письмо основывается на этимологическом (словопроизводственном) принципе, поэтому при письме мы разлагаем слова на составные части: вод-а, вод-н-ый; земл-ян-ой, земл-ян-к-а. Именно поэтому, по мнению Щербы, для того чтобы писать грамотно, необходимо много и старательно изучать язык и его грамматику. А для того, чтобы дети писали грамотно, учителя должны заразить их своей любовью к русскому языку, чего, к большому сожалению Щербы, не происходит. Причину этого он видит в том, что учителя не выражают свою любовь к языку как-то реально, а инстинктивная любовь передаваться детям не может.

Щерба подходит, таким образом, к вопросу о развитии языкознания в начале ХХ века. До этого учительство было предоставлено самому себе, и только в начале ХХ века начинает замечаться поворот к языку как к выразителю наших мыслей и чувств. Но пока сделано, по мнению лингвиста, очень мало, у нас нет хороших грамматик, этимологического словаря, не разработана синонимика, нет стилистики и т.п. Вывод Щерба делает такой: нужно "содействовать появлению соответственных трудов, всячески поддерживать их авторов, хлопотать о поднятии квалификации в области языка у студентов университета и педагогических вузов; коренным образом реформировать педтехникумы, имея в виду, что все слушатели педтехникумов будут прежде всего учителями русского языка, а потому должны любить и хорошо знать его, поднимать его механизм" .Щерба выделяет еще три причины неграмотности, это: распущенность, отсутствие внутренней дисциплины; "новые" методы, которые непригодны к жизни; нежелание читать, отсутствие необходимых книг.

Щерба в своей статье "О разных стилях произношения и об идеальном фонетическом составе слов" поднимает вопрос о том, что же считать за фонетическое слово, например, форму "говорит" или форму "грит". Этот вопрос является для Щербы не таким сложным: "… для нашего сознания в большинстве случаев ясно, что мы считаем необходимой фонетической принадлежностью данного слова, и это проявляется, когда мы, по тем или другим соображениям, произносим ясно, отчетливо, отчеканивая каждый слог, - в нашем случае, например, . В таких условиях мы освобождаем наше произношение по крайней мере от действия наиболее деструктивных факторов - от влияния ударения, соседства и инертности органов произношения. Ведь как раз эти факторы заставляют нас, помимо нашей воли, произносить, в зависимости от тех или других условий, все те варианты слова , которые были указаны выше и которые являются не чем иным, как зародышами будущих языковых состояний. Все эти варианты нами нормально не сознаются как таковые, вследствие свойства психологического процесса, при этом протекающего и известного под именем ассимиляции. Но при передаче языка от поколения к поколению некоторые из них могут стать достоянием сознания и даже вытеснить старую идеальную форму. Поэтому и правильно говорится, что язык изменяется при передаче его от поколения к поколению - изменяется при этом его идеальная сознательная форма. Самые же, однако, изменения происходят в индивидууме и обусловлены психологически и физиологически" .

Но идеальный состав, по мнению Щербы, не всегда ясен для нашего сознания. "В самом деле, представим себе, что ребенок никогда не слыхал отчетливого произношения слова говорит, а слыхал лишь формы и ; он легко может себе представить на основании опыта со словом мычит, что идеальная форма слова будет , и если никто не поправит его соответственного отчетливого произношения, то он так и останется с гырит вместо говорит; но если у него будет смутное воспоминание о , то сознание может колебаться, могут возникнуть две параллельные формы и т. п. Так, например, по-моему, у нас обе формы - и здравствуйте и здрасте - существуют в сознании, тогда как того же нельзя сказать про говорит и грит, хотя это последнее зафиксировано даже и в литературе: грит, по крайней мере мною, чувствуется как диалектизм".

Любая письменность стремится запечатлеть идеальный фонетический состав слов, но не всегда успевает за изменениями в языке и потому отражает старую форму.

По наблюдениям Щербы, "учащиеся в большинстве случаев усваивают лишь те фонетические явления, которые выступают ясно в связной речи, а идеальный фонетический состав слов лишь там, где он не противоречит фонетике родного языка». Он приводит такой пример: "во французском различается и (ouvert) и й (fermй), но различие это ясно слышно только под ударением. Между тем во фразе сплошь и рядом это ударение отсутствует, и различие скрадывается; например: c"йtait hier произносится обыкновенно (где и - среднее ненапряженное е), хотя в отчетливом (по слогам) произношении фраза и будет звучать .

Таким образом, учащиеся сравнительно редко слышат и (ouvert), а так как оно несвойственно русской речи, то они его и вовсе не усваивают как самостоятельный звук. Поэтому я еще никогда не слыхал русских, даже хорошо в общем говорящих по-французски, которые бы отличали, например, futur от conditionnel в 1-х лицах [??lire] и [??lirе]".

Для того, чтобы этого избежать, необходимо изучать прежде всего именно идеальный фонетический состав слов своего родного языка и иностранного, с тем, чтобы видеть отличия и обращать на них особое внимание. Щерба предлагает в словарях печатать две транскрипции: для идеального фонетического состава слов и для связной речи, но, к сожалению, в этом направлении сделано пока еще очень мало.

Наиболее значительной работой Щербы по вопросу орфографии является работа "К вопросу о русской орфоэпии".

По сути эта работа Щербы - полемика с работой Д.Н. Ушакова "Русская орфоэпия и ее задачи". Он не согласен с тем, что Ушаков просто устанавливает правила для русского произношения, и считает, что вначале необходимо "установить самую систему русских фонем и их оттенков, отобрав безусловно важные от неважных".

Щерба дает ответ на вопрос, какое же из всех возможных произношений нужно стандартизировать: ведь не существует одинаковых стилей произношения. Он предлагает стандартизировать два произношения: дословное, четкое и ясное и второе - которое проявляется в связной непринужденной речи (причем, в замедленном темпе). Щерба говорит, что дословное произношение - не искусственное, мы применяем его тогда, когда хотим что-то повторить более отчетливо для плохо слышащего человека, чтобы не было недоразумений и недопониманий, в пении и в других случаях.

Вся работа Щербы построена на противопоставлении его примеров с примерами Ушакова. Дело в том, что Ушаков рассматривает, как правило, только один вариант произношения, в то время как Щерба, не отказываясь от варианта, предложенного Ушаковым, предлагает вариант идеального произношения слова, и в этом случае варианты Ушакова кажутся ему диалектными. Например, Ушаков предлагает: чисы, питак, но при отчетливом произношении, полагает Щерба, можно сказать только часы, пятак. Но Щерба говорит: тучими, дыними, в отличие от Ушакова, который предлагает: тучъми.

Далее Щерба касается вопроса произношения окончаний. В отчетливой речи он различает Поля (женское имя), поле (именительный и винительный падеж, а также предложный падеж в поле и дательный падеж Поля - Поле) и Поли (родительный падеж от Поля). Но слова имя и знамя он произносит с отчетливым е на конце. Таким образом, спор Ушакова и Щербы о произношении перерастает в спор о морфологии, а именно: чья морфологическая система может претендовать на общерусское значение.

Щерба более внимательно подходит к тем вопросам орфоэпии, которые на первый взгляд кажутся незначительными. ДН Ушаков, по его мнению, слишком упрощает такой важный вопрос языка, как произношение слова в зависимости от разных стилей произношений. Щерба же предлагает стандартизировать два варианта произношения.

Этот вопрос Щерба очень подробно разбирает в другой своей работе - "Теория русского письма". Здесь он называет эти варианты произношения полным и разговорным. Полный стиль свойственен, как правило, публичной речи, где необходимо отчетливо произносить слова, и в обыденной речи, в тех случаях, о которых уже упоминалось выше. Разговорный же стиль - более условное понятие, здесь гласные без ударения подвергаются количественной и качественной редукции.

Щерба показывает разницу между двумя типами произношений на примерах.

Наше письмо, замечает он, базируется на полном стиле. Однако и оно допускает разное "произношение", хотя и не базируется на фонетическом принципе. Для нас важно единообразие письма, и поэтому мы выбираем один из литературных вариантов в качестве основы для письма. Щерба считает, что организация письма должна основываться, прежде всего, на легкости его усвоения, быстроте и легкости чтения и схватывания смысла читаемого.

Щерба останавливается более подробно на понятии произношения, а именно: какое произношение считать нормальным, а какое - дефективным?

Нормальным произношением Щерба считает такое произношение, когда даже в необычно произносимом узнается привычный, нормальный звуковой комплекс, например, произношение буквы щ узнается в таких словах, как шьчи, шьшюка и т.д., или, например, в случае разного произношения слов с неударенным о: карова или корова, гара или гора и т.д.

Дефективное произношение, по мнению Щербы, проявляется в тех случаях, когда слова лодка, лапа, козел выговаривают как уотка, уапа, казеу.

Щерба приходит к выводу, что для русского литературного языка норма все-таки существует. Внутри этой нормы существуют варианты, и литературный язык должен ориентироваться на литературные варианты, а не на диалектные. Отсечение одного из вариантов произношения может обеднить язык.

Щерба пишет: "... хотя в общем и совершенно справедливо, что письмо является чем-то внешним по отношению к языку, однако выбор для него того или иного варианта произношения бывает иногда вовсе не безразличен и может в некоторых случаях иметь решающее значение для судеб языка. Поэтому-то выбор этот и не может производиться в рамках упорядочения или реформы орфографии для ее упрощения или облегчения: это дело какого-то более широкого обсуждения вопросов орфоэпии данного языка, т.е. единства его произношения" (стр. 158).

Отдельно Щерба рассматривает вопрос об "еканьи" и "иканьи" (пелёнка или пилёнка, берёт или бирёт, теперь или типерь и т.д.). Для него это произношение чуждо, это явное диалектное произношение. И опять он приходит к мысли, что необходимо усваивать два стиля произношения. Но вместе с тем диалектное произношение необходимо подтягивать к литературному, а не наоборот.

Глава 3. Анализ работ Л.В. Щербы по морфологии

Видное место в теоретических трудах Л.В. Щербы занимает учение о частях речи. С общелингвистической точки зрения в нем важно не то, какие именно части речи он выделяет в русском языке, а трактовка сущности этой языковой категории и методы ее выявления. Именно так понимал свою задачу сам Л.В. Щерба, когда писал свою статью "О частях речи в русском языке", в которой читаем: "В сочинениях по общему языкознанию к вопросу обыкновенно подходят с точки зрения происхождения категорий "частей речи" вообще и лишь иногда - с точки зрения разных способов их выражения в разных языках, и мало говорится о том, что сами категории могут значительно разниться от языка к языку, если подходить к каждому из них как к совершенно автономному явлению, а не рассматривать его сквозь призму других языков" (34).

В своих рассуждениях Щерба исходит из следующих основных положений:

1. Если категории имеют несколько формальных признаков, то некоторые из них в определенных случаях могут и отсутствовать. При этом, пишет Щерба, "если в языковой системе какая-либо категория нашла себе полное выражение, то уже один смысл заставляет нас подводить то или другое слово под данную категорию: если мы знаем, что какаду - название птицы, мы не ищем формальных признаков для того, чтобы узнать в этом слове существительное" .

2. Формальные признаки ("внешние показатели категорий") не исчерпываются словоизменительными. Помимо этого, к ним, по мнению Щербы, относятся: "фразовое ударение, интонация, порядок слов, особые вспомогательные слова, синтаксическая связь и т.д. и т.д." .

3. Материально одно и то же слово может фигурировать в разных категориях (слово кругом может быть в одних употреблениях наречием, а в других - предлогом), а с другой стороны, "может случиться, что одно и то же слово окажется одновременно подводимым под разные категории".К такого рода "контаминированным" категориям Щерба относит причастия, деепричастия, вопросительные слова кто, что, какой, чей, куда, как, зачем, сколько.

4. Некоторые слова могут оказаться вне классификации по частям речи. К словам, которые "никуда не подходят", Щерба относил, в частности, вводные слова, разные "усилительные слова" типа даже, ведь и "словечки" да, нет.

Щерба подробно разбирает в своей статье части речи.

Междометия Щерба считает очень неясной частью речи, так как значение у них только эмоциональное, и категория междометий, таким образом, оказывается очень расплывчатой. Например, этимология выражений боже мой, черт побери ясна, но это только этимология, нельзя побери в выражении черт побери понимать как глагол. И наоборот: в выражении черт вас всех побери! мы, по мнению Щербы, имеем дело уже не с междометием, а с глаголом, т.к. от побери зависит вас всех, и формальный признак междометия отсутствует. К междометиям он относит обращения, некоторые формы повелительного наклонения (молчать!, тишина!), а вот звукоподражательные мяу-мяу, вау-вау к междометиям Щерба не относит.

Далее Щерба говорит о различии двух категорий: категории слов знаменательных и служебных. Знаменательные имеют самостоятельное значение, способны распространять данное слово или сочетание слов, могут носить на себе фразовое ударение, а служебные только выражают отношение между предметами мысли, фразового ударения они не имеют.

У существительного Щерба рассматривает подробно все основные значения данной категории. К существительным он относит то, что принято называть местоимениями (я, мы, ты, вы, он, она, оно, они, себя, кто? что? ничто и т.д.). Такие слова он относит к местоименным существительным, и формально эту группу можно определить по невозможности их определить предшествующим прилагательным (нельзя сказать: добрый я, славный некто). Вообще, как считает Щерба, в этой области в русском языке нет ясной системы: старая группа местоимений распалась, а новых отчетливых противоположений местоименных прилагательных и существительных не выработалось.

Щерба выделяет ряд категорий, которые обладают выразительностью: имена собственные и нарицательные (собственные имена, как правило, употребляются во мн.ч. Ивановы, Крестовские и т.д. - это pluralia tantum), имена отвлеченные и конкретные (отвлеченные имена также не употребляются во мн.ч., радости жизни более конкретно, чем радость, ученье и т.д.), имена одушевленные и неодушевленные (у одушевленных форма В.п. мн.ч. сходна с Р.п., а у неодушевленных - с И.п.), имена вещественные (не употребляются во мн.ч., а если употребляются, обозначают разные сорта: вина, масла и т.п.), имена собирательные (такие слова как стая, полк, Щерба сюда не относит, мы можем образовывать собирательные имена с помощью суффиксов -j- или -(е)ств- в ср.р.: солдатье, офицерье), имена единичные (бисер/бисерина, жемчуг/жемчужина).

К именам прилагательным он опять-таки относит местоимения мой, твой, наш, такой, этот, который, всякий и т.д., все причастия (если причастия теряют свою глагольность, они становятся обычными прилагательными), все "порядковые числительные", формы сравнительной степени прилагательных, когда они относятся к существительным (ваш рисунок лучше моего). По поводу сравнительной степени Щерба пишет: "... от наречия сравнительная степень прилагательных отличается своей относимостью к существительному, а от существительных, которые также могут относиться к существительному, - своей связью с положительной и превосходной степенями" (34).

Щерба говорит о порядковых прилагательных, приводя пример: Я кончил вторую киевскую мужскую гимназию. Слово вторую он называет порядковым прилагательным, т.к. здесь крепка, по его мнению, ассоциативная связь по смежности, она поддерживает смысловую связь и понятие "порядковости" выступает очень ярко.

Наречия, по мнению Щербы, - просто формальная категория, так как наречия имеют те же значения, что и прилагательные. Но вспоминаются наречия, которые не изменяются: очень, слишком, наизусть, сразу, кругом и т.д. Поэтому можно говорить о следующих формальных признаках наречий: отношение к прилагательному, к глаголу или другим наречиям, невозможность определить прилагательным (если это не наречное выражение), неизменяемость (хотя наречия, производные от прилагательных, могут иметь степени сравнения), для наречий от прилагательных окончания -о или -е, а для глагольных наречий (деепричастий) особые окончания.

Как же отличить наречие от существительного в случаях: заграницей и заграницу? И, как всегда, здесь Щерба проводит эксперимент: он предлагает попробовать добавить прилагательное: за нашей границей, за южную границей, тогда мы понимаем, что это невозможно без изменения смысла, следовательно, заграницей, заграницу - это наречия, а не существительные.

Резко обособливает Щерба деепричастия: "В сущности это настоящие глагольные формы, в своей функции лишь отчасти сближающиеся с наречиями. Формально они объединяются с этими последними относимостью к глаголу и якобы отсутствием согласования с ним (на самом деле они должны в русском языке иметь общее лицо, хотя внешне это ничем не выражается)".

Количественные слова Щерба также особо выделяет. "Значением является отвлеченная идея числа, а формальным признаком - своеобразный тип сочетания с существительным, к которому относится слово, выражающее количество". Тогда в категорию прилагательных и существительных они уже не включаются. Интересное слово - тысяча. С обывательской точки зрения это слово не представляется как число, а скорее как некое единство, как существительное (тысяча солдат, с тысячею солдат), но сейчас это слово все больше превращается в количественное слово.

По отношению к шести классам знаменательных слов, а тем более по отношению ко всем десяти частям речи трудно говорить о какой-то классификации, подчиняющейся строгим логическим правилам. Создать такую классификацию крайне сложно. Щерба подчеркивает второстепенность классификационного момента для частей речи. Он не считает классификацию частей речи строго научной, опирающейся на определенный классификационный признак. Для частей речи, отражающих общие категории языка, такая строгость и недостижима, и избыточна. Поэтому, с одной стороны, вполне допустимо, чтобы одно и то же слово оказывалось подводимым одновременно под разные категории (например, причастия, совмещающие признаки глагола и прилагательного). С другой стороны, "поскольку опять-таки мы имеем дело не с классификацией, нечего опасаться, что некоторые слова никуда не подойдут - значит, они действительно не подводятся нами ни под какую категорию", примером чего служат различные типы вводных слов и слова да, нет. Щерба решительно выступает против безупречно логичных формальных классификаций, в которых языку навязывается то, что ему на самом деле чуждо. Он приводит одну из таких классификаций: 1) золото, щипцы, пять;. 2) стол, рыба; 3) сделан, вел. известен; 4) красный; 5) ходит. Она получает следующую оценку: "Совершенно очевидно, что эти категории не имеют значения, а потому в языке и не существуют, хотя придуманы вполне добросовестно с логической точки зрения».

Что же касается конкретных решений относительно состава частей речи в русском языке, то наиболее известным среди них оказалось предложение Щербы выделить особую категорию состояния. По мнению Щербы, она могла бы включать слова, выступающие в сказуемом в сочетании со связкой и при этом не являющиеся ни полными прилагательными, ни именительным падежом существительного. Иначе говоря, он относил к этой категории и формы на -о в предложениях типа Становится холодно, и краткие прилагательные (Он сердит), и слова типа замужем, навеселе и т.п. Подводя итоги обсуждению этой категории, Щерба писал: "... слишком разнообразны средства ее выражения, однако несомненным для меня являются попытки русского языка иметь особую категорию состояния, которая и вырабатывается на разных путях, но не получила еще, а может и никогда не получит, общей марки" .

В категории глаголов основным значением Щерба считает действие, а не состояние. Дело не в значении слов, которые входят в данную категорию, а в значении категории, под которую подводятся те или иные слова (например, больной лежит на кровати - "лежание" представляем не как состояние, а как действие). Именно общее значение действия и позволяет нам, по мнению Щербы, инфинитив, причастие, деепричастие и личные формы признавать формами одного слова.

...

Подобные документы

Теоретические и лингвистические основы описания трудов Л.В. Щербы, теоретические основы описания научных текстов в современной лингвистике. Своеобразие научных текстов, их синтаксический анализ. Словосочетание и простое предложение в трудах Л. Щербы.

дипломная работа , добавлен 25.02.2010


Потебню занимал процесс восприятия и толкования произведения на основе его внутренней и внешней формы. Бодуэна де Куртенэ считал, что существуют люди, одаренные языковым мышлением. Щерба ввел понятие психофизиологической речевой организации индивида.

реферат , добавлен 04.01.2009


Гипотезы о происхождении языка. Язык и мышление. Сферы изучения фонетики и фонологии. Классификация звуков речи. Основные понятия социолингвистики и паралингвистики. Лингвокультурологические исследования на современном этапе. Язык, культура и общество.

курс лекций , добавлен 15.01.2011


Сущность понятия орфографии. Ее основные признаки, морфологический и фонематический принципы. Структура орфографического действия. Умение позиционно оценивать звук и буквы в слове. Условия успешной работы над формированием орфографической зоркости.

презентация , добавлен 31.03.2015


Происхождение языка, его генеалогическая и типологическая классификация. Предмет и задачи фонетики, теории слога. Системные отношения в лексике, типы синонимов, антонимов, омонимов, паронимов, онимов. Понятие о фразеологии, лексикографии, орфоэпии.

шпаргалка , добавлен 24.06.2009


Место фонетики среди лингвистических наук. Звуки человеческой речи и способ их образования, акустические свойства, закономерности изменения. Основные правила и знаки фонетической транскрипции. Гласные и согласные звуки, их состав и формирование.

презентация , добавлен 21.03.2011


Пособие представляет собой справочник по русскому языку, который позволит учащимся выпускных классов хорошо выполнить тестовые задания ЕГЭ в XI классе. Основные правила фонетики, лексикологии, морфологии и синтаксиса с примерами ко всем правилам.

учебное пособие , добавлен 30.11.2009


Особенности китайского языка - представителя сино-тибетской языковой семьи. Характеристика ветвей диалектов: хэбэйско-шаньдунская, цзянхуайская, чжунъюаньская, ветвь Цзяо-Ляо, Лань-Инь, мандарин. Анализ фонетики, лексики и фонологии китайского языка.

реферат , добавлен 24.02.2010


"Древнерусская грамматика ХП-ХШ вв." и ее значение в исследовании фонетики и морфологии языка на определенном этапе его развития. Отличия древнерусских диалектов в отдельных звеньях фонологической системы. Проблемы фоностилистики поэтической речи.

реферат , добавлен 04.09.2009


Изучение истории развития русской графики и орфографии. Реформа орфографии в свете теории принципов письма. Содержание орфографической реформы 1917-1918 годов. Практическая реализация, положительные стороны и критика реформы до и после осуществления.

Академик Лев Владимирович Щерба (1880-1944) принадлежит к числу выдающихся русских лингвистов.
Многие научные идеи Л. В. Щербы за годы, прошедшие после его смерти, не только не утратили своей актуальности, но прочно вошли в фонд нашего языкознания. Однако для того чтобы проследить ход мысли ученого, очень тонкой и глубокой, с первого взгляда иногда парадоксальной, нужно иметь возможность прочесть его работы не в пересказе или в цитатах, а целиком, в подлиннике. Л. В. Щерба нередко высказывал свои идеи то в статьях, то в застенографированных выступлениях, помещенных в изданиях, ставших сейчас уже библиографической редкостью. Вследствие этого и родилась мысль о предлагаемой вниманию читателей книге, представляющей переиздание ряда работ Л. В. Щербы и опубликование некоторых, еще не напечатанных.
Так как книга предназначается преимущественно для преподавателей русского языка, то в нее вошли только те работы, в которых затрагиваются вопросы, так или иначе связанные с русским языком, его орфоэпией и орфографией, с методикой обучения.
Некоторые из статей потребовали небольших примечаний, которые и помещены в конце книги; ссылки на них помечены цифрами.
Вся жизнь Л. В. Щербы была тесно связана с преподаванием русского языка в школе. По окончании 2-й Киевской гимназии, в 1898 г., Л. В. Щерба поступает на естественный факультет Киевского университета, но уже через год он переходит на историко-филологический факультет Петербургского университета, „желая стать преподавателем русского языка и литературы, что являлось моей заветной мечтой с юношеских лет",- как пишет он в одной из своих автобиографий.
В университете Л. В. Щерба увлекся лекциями И. А. Бодуэна де Куртенэ, его оригинальной научной мыслью и стал заниматься под его руководством. В 1903 году Л. В. Щерба кончает университет и Бодуэн оставляет его для дальнейшей научной работы при кафедре сравнительной грамматики и санскрита.
Научная работа увлекает Льва Владимировича, но он не забывает и своей юношеской мечты - стать преподавателем русского языка и словесности. Параллельно со сдачей магистерских экзаменов (с 1903 по 1906 г.) Л. В. Щерба работает в 1-м кадетском корпусе, где ведет русский язык, и в Петербургском учительском институте, где читает лекции по грамматике русского языка. Уже в 1903 г. он выступает на 1-м съезде преподавателей русского языка в военно-учебных заведениях с докладом.О служебном и самостоятельном значении грамматики как учебного предмета", в котором излагает новые по тому времени идеи. Эта первая научная работа Льва Владимировича была опубликована в „Трудах” съезда.
Тогда же Л. В. Щерба начинает работать в созданной Академией наук комиссии по вопросу о русском правописании - дело, которому он посвящает много времени и труда в течение всей своей научной жизни.
С 1906 по 1909 г. Л. В. Щерба проводит в заграничной командировке, данной ему университетом. Он едет в Германию и Северную Италию, где изучает различные говоры (в частности, мужаковский говор лужицкого языка), затем во Францию, где знакомится с лабораторией экспериментальной фонетики в Коллеж де Франс в Париже, затем в Прагу, где изучает чешский язык. По возвращении в Петербург с 1909 по 1916 г. Лев Владимирович обрабатывает собранный материал и пишет две свои диссертации: магистерскую „Русские гласные в качественном и количественном отношении”, которую защищает в 1912 г., и докторскую „Восточнолужицкое наречие”, которую защищает в 1915 г. В 1916 г. Л. В. Щерба избирается профессором Петроградского университета.
Однако наряду с этой кипучей научной работой Лев Владимирович не прекращает н большой административно-педагогической работы. В 1913 г. он становится директором Курсов иностранных языков Бобрищевой-Пушкиной. Не бросает он и школы: в течение ряда лет Л. В. Щерба был председателем педагогического совета женской гимназии А. П. Шуйской, а когда после Великой Октябрьской социалистической революции на основе гимназии создается 1-я единая трудовая школа Петроградского района, он остается ее директором.
Лев Владимирович сознательно берет на себя эти обязанности, чтобы иметь возможность проводить в жизнь свои идеи, чтобы влиять на преподавание языка, стремится поднять преподавание языка в школе до уровня современных научных достижений, изгнать из него рутину. Широта мысли Л. В. Щербы по этому поводу видна из названия его доклада в 1917 г. на Первом Всероссийском съезде преподавателей русского языка средней школы - „Филология как одна из основ общего образования” и тезисов к нему*.
* Сам доклад, к сожалению, не сохранился.
Революция способствовала широкому размаху научно-педагогической деятельности Л. В. Шербы как в университете, так и вне его; не теряется также и связь со школой. Он состоит в течение ряда лет председателем Общества изучения и преподавания языка и словесности, которое было организовано в 1925 г. при Государственном институте научной педагогики, является и председателем его иностранной секции.
Начиная с 1920 г. Л. В. Щерба организует в университете Лингвистическое общество, которое является продолжением лингвистической секции Неофи-лологического общества, существовавшего при университете до революции.
С 1923 г. начинают выхолить под редакцией Л. В. Щербы сборники „Русская речь". Задачей, которую ставил перед собой Л. В. Щерба, так же как и другие участники „Русской речи", была популяризация языкознания как науки о выразительных средствах языка. С 1923 по 1928 г. вышло четыре выпуска, в которых принимали участие Д. Н. Ушаков, В. И. Чернышев, Б. А. Ларин, С. И. Бернштейн, В. В. Виноградов, Л. П. Якубинскнй и др. В следующие годы это издание прекращается, но Лев Владимирович не оставляет мысли о нем, и в 1943 г., после своего избрания действительным членом Академии наук СССР, он получает от президиума академии разрешение на периодическое издание „Русской речи", которую представляет себе как продолжение печатавшейся ранее. Болезнь и смерть прервали его работу, и „Русская речь" больше так и не появилась.
С 1924 г. после избрания Л. В. Щербы членом-корреспопдентом Академии наук он входит в Словарную комиссию и начинает работу над словарем. Это новое для Льва Владимировича дело захватывает его, он с увлечением занимается составлением одного из выпусков словаря, и отныне словарная работа становится одним из его любимых занятий до конца жизни.
В течение 20-х годов Л. В. Щерба ведет упорную борьбу с формальным направлением в грамматике, вопросы преподавания которой всегда находятся в центре его внимания. С 1926 по 1929 г. он принимает участие в работе по обследованию грамотности учащихся, проводившейся грамматическим кружком при кабинете родного языка Института научной педагогики, и составляет оригинальные морфологические таблицы *.
* Они были впоследствии напечатаны в „Русской грамматике для взрослых" С. Г. Бархударова.
За период 20-х годов Л. В. Щерба опубликовал ряд статей, касающихся русского языка и его преподавания, как-то: „Основные принципы орфографии и их социальное значение", „Новейшие течения в методике преподавания родного языка", „Безграмотность и ее причины", „О частях речи в русском языке" и др.
В 30-е годы Лев Владимирович начал заниматься словарной работой в другом ее аспекте, а именно - двуязычным русско-французским словарем. В результате его длительной работы над словарями разного типа появилась впоследствии (в 1940 г.) теоретическая статья „Опыт общей теории лексикографии", которая подводит итог его деятельности в этой области.
Затем в эти же годы (в 1937 г.) выходит книга „Фонетика французского языка", являющаяся результатом его двадцатилетие го преподавания французского произношения.
В это время Л. В. Щерба много занимается синтаксисом и в конце 30-х годов делает ряд докладов на синтаксические темы, в которых развивает теорию синтагмы, говорит о грамматическом значении интонации, об одночленном и двучленном построении фразы.
Тогда же Льва Владимировича привлекают к работе по переводу письменности различных народов Советского Союза с латинского алфавита на русский, которую он с успехом проводит.
В области школьно-педагогической Л. В. Щерба участвует в работах по орфографии и грамматике русского языка. Он входит в состав коллегии, редактирующей стабильный школьный учебник русской грамматики С. Г. Бархударова, и принимает участие в проекте составления орфографического справочника Орфографической комиссии Академии наук. В 1939 г. он входит в состав Правительственной комиссии по разработке единой орфографии и пунктуации и участвует в составлении проекта свода правил орфографии и пунктуации русского языка.
С 1938 г. Академия наук начинает работу по написанию нормативной грамматики русского языка, и Л. В. Щерба входит в состав редакционной коллегии. Ему поручается редакция первого тома, в который вошли фонетика и морфология и где он должен был писать фонетику. Однако Лев Владимирович успел написать лишь сравнительно небольшую ее часть и только начал редактирование морфологии.
В 1941 г. в связи с военными событиями Лев Владимирович эвакуируется в город Молотовск Кировской области, где работает в научно-исследовательских институтах, переведенйых туда временно из Москвы. Там он пишет две свои книги: „Преподавание иностранных языков в средней школе" * и „Теория русского письма". Обе книги не были закончены.
* Эта книга была издана посмертно издательством Академии педагогических наук РСФСР.
По переезде в Москву летом 1943 г. Л. В. Щерба с головой уходит в научно-исследовательскую и организационную деятельность. Помимо работы в Московском университете, куда его приглашают с осени 1943 г., в Институте школ и Институте дефектологии, Лев Владимирович участвует в составлении и рецензировании учебных планов и программ средней школы и выступает с докладом „Система учебников и учебных пособий по русскому языку в средней школе". К сожалению, сохранились только тезисы доклада, которые и публикуются в данной книге.
В сентябре 1943 г. Л. В. Щерба избирается действительным членом Академии наук СССР; он. становится председателем Диалектологической комиссии и входит в состав сотрудников Института русского языка.
В марте 1944 г., после создания Академии педагогических наук РСФСР, Л. В. Щерба утверждается ее действительным членом. Институт школ, где он работал, переименовывается в Институт методов обучения, и акад. Щерба становится во главе историко-филологического отдела.
В июле 1944 г. Л. В. Щерба проводит в Вологде диалектологическую конференцию по севернорусским говорам и параллельно ведет для ее участников семинар по фонетике.
С августа Лев Владимирович серьезно болен, но еще работает. Будучи в больнице, он написал полностью свою последнюю работу „Очередные проблемы языковедения", которая вышла в свет уже после его смерти. 26 декабря 1944 г. акад. Л. В. Щерба скончался.
Научное наследие акад. Л. В. Щербы представляет собой большое количество работ, относящихся к самым разнообразным отраслям языкознания, причем некоторые из них на первый взгляд кажутся весьма отдаленными друг от друга: здесь работы по фонетике и по грамматике, по диалектологии и по методике преподавания языка, по орфографии и по лексикографии и т. д. Однако все они объединены живым интересом ученого к современному языку, который и связывает между собой все эти разнообразные труды.
Отсюда вытекает прежде всего глубокий интерес к фонетике современных языков, которой посвящено большое количество трудов Л. В. Щербы. Фонетикой он заинтересовался еще в студенческие годы, и первая его работа - дипломное сочинение - была написана на фонетическую тему. Затем он избрал темой своей магистерской диссертации - «Русские гласные в качественном и количественном отношении” - один из вопросов фонетики русского языка. В дальнейшем Л. В. Щерба посвятил много работ вопросам общей фонетики и фонетики разных языков, считая это своей основной специальностью. И действительно, Л. В. Щерба известен прежде всего как фонетик, создавший свою теорию фонемы * и много работавший по вопросам общей фонетики ** и фонетики отдельных языков. К сожалению, труд, который был задуман им и который должен был охватить все, что он сделал в области общей фонетики - .Курс общей фонетики”,- остался ненаписанным. Из работ по фонетике отдельных языков наиболее известна (кроме уже упомянутой его магистерской диссертации) «Фонетика французского языка”, вышедшая в 1955 г. пятым изданием; раздел фонетики в книге „Грамматика русского языка* (т. 1, изд. АН СССР, Москва, 1952) был им не закончен.
Интересом к живому языку вызваны и его работы в области русского языка, помещенные в данной книге. В них Л. В. Щерба анализирует вопросы русской морфологии, дает тонкий анализ стихотворных текстов, говорит о нормах литературного произношения, о литературном языке и о многих других вопросах, касающихся современного русского языка.
Вопросы лексики особенно тонко разрабатывались Л. В. Щербой в словарях, как в толковом русском академическом словаре ***, так и в переводном русско-французском ****. Вопреки установившемуся взгляду на так называемое.составление” словарей как на работу, не носящую научного характера, Л. В. Щерба смотрит на свои статьи в толковом русском словаре как на маленькие монографии, требующие от него большой научной работы, долгих размышлений над разными значениями слов. Л. В. Щерба создает глубоко продуманную систему значений каждого слова, выделяет оттенки значений, их употребление, глубоко вдумываясь в имеющиеся примеры. Его соображения по поводу разных типов словарей изложены им в «Опыте общей теории лексикографии”, а замечания по поводу переводного словаря - в предисловии
* По вопросу о фонеме в понимании Л. В. Щербы см. статьи: Л. Р. 3 и н-д е р, Л. В. Щерба и фонология, в сборнике „Памяти академика Л. В. Щербы”, Ленинград, 1951; Л. Р. 3 ин д е р и М. И. Матусевич, К истории учения о фонеме, «Известия АН СССР», т. XII, вып. 1, 1953.
** По этому поводу см. статью М. И. М а т у с е в и ч, Л. В. Щерба как фонетик, в сборнике „Памяти академика Л. В. Щербы”, Л., 1951.
*** «Словарь русского языка”, т. IX, вып. 1, И -"идеализироваться, изд. АН СССР, 1935.
**** Л. В. Щ е р б а и М. И. Матусевич, Русско-французский словарь, изд. 4, 1955.
к русско-французскому словарю. Л. В. Щерба по праву считается одним из лучших русских лексикографов*.
Этим же интересом к живому языку объясняются и его постоянные занятия методикой преподавания современных языков, как родного, так и иностранных, его участие в совещаниях и конференциях, в разработке разного рода пособий для средней школы, учебников и т. п. Интерес к методике преподавания выделяет Л. В. Щербу из всех русских ученых-языковедов; это сказалось прежде всего в ряде его статей по методике **, в книге, вышедшей уже после его смерти и оставшейся незаконченной,- .Преподавание иностранных языков в средней школе” и, наконец, в одной из его последних работ, которая не была издана и публикуется, как уже упомянулось, в данной книге впервые,-„Система учебников и учебных пособий по русскому языку в средней школе” (тезисы доклада).
Принимая во внимание живой ум Л. В. Щербы, его постоянное стремление вдумываться в язык, его нелюбовь к голым схемам и упрощенным классификациям, естественно и его отрицательное отношение к формальному направлению в грамматике, которое существовало в преподавании языков начиная с 20-х годов. Во всех своих работах Л. В. Щерба всегда настаивал на том, что нужно думать над языковыми явлениями, а не просто наклеивать на них те или иные ярлыки, а затем классифицировать. В своем полемическом задоре Л. В. Щерба иногда заходил слишком далеко, и мы не со всем можем сейчас согласиться, но это не должно нас смущать, так как его идеи всегда будят мысль, а это - драгоценное свойство всякого человека, занимающегося языком.
И, наконец, у Л. В. Щербы имеется еще одно качество, которое выдвигает его в первые ряды наших языковедов. Во всех своих работах он стремится свести факты отдельных языков к общим проблемам языковедения. Так, он говорит в одной из своих автобиографий: „Интересы мои: теория языка вообще”. В. В. Виноградов дает очень удачную характеристику Л. В. Щербы: „Для других [ученых] - общие проблемы языковедения всегда стоят на первом плане. В какую бы глубину конкретного изучения того или иного языка и даже единичного языкового факта они ни спускались, на все они смотрят с точки зрения общей теории языка... Таковы в истории русского языкознания И. А. Бодуэн де Куртенэ и А. А. Потебня. К этому же типу лингвистов следует отнести и покойного академика Льва Владимировича Щербу” ***.
Под влиянием своего учителя, И. А. Бодуэна де Куртенэ, Л. В. Щерба в начале своей научной деятельности разделял многие предрассудки и заблуждения субъективной идеалистической психологии. Однако с середины 20-х годов он подвергает свои взгляды коренному пересмотру и все больше уходит от прежних психологических трактовок к материалистическому толкованию языка. В его понимании языковая система - это то, что объективно заложено в данном языковом материале и что проявляется в индивидуальных речевых системах. Больше всего боялся Л. В. Щерба при изучении какой-либо языковой
* О работе Л. В. Щербы в этой области см. статью Е. С. Истриной „Л. В. Щерба как лексикограф и лексиколог” в сборнике „Памяти академика Л. В. Щербы”.
** См. раздел „Методика” в прилагаемой в конце книги библиографии.
*** В. В. Виноградов, Общелингвистическне и грамматические взгляды акад. Л. В. Щербы, в сборнике „Памяти академика Л. В. Щербы”.
системы предвзятых мыслей, боялся навязывать изучаемому языку несвойственные ему категории. Он всегда предостерегал от голых схем, классификаций, в основе которых лежит упрощенчество. Л. В. Щерба ничего не упрощает, он смотрит на язык, как на одно из явлений жизни, и не считает возможным упрощать то, что по природе своей, как и сама жизнь, является сложным.
Свои взгляды на язык Л. В. Щерба изложил в статье „О трояком аспекте языковых явлений и об эксперименте в языкознании („Известия АН СССР*, 1931), а также в статье, опубликованной уже после его смерти, „Очередные проблемы языковедения" („Известия АН СССР", т. IV, вып. 5, 1945).
Акад. Л. В. Щерба был глубоко оригинальным ученым, больше всего ценившим новые и свежие мысли. Этими мыслями богаты все его работы, в них находило выражение его все время менявшееся и углублявшееся лингвистическое мировоззрение.
Жизнь Л. В. Щербы оборвалась в период расцвета его научно-педагоги-" ческой деятельности. Некоторые его работы остались незаконченными, а многие, задуманные им, ненаписанными. На обязанности его учеников лежит опубликовать его неизданные работы, а также развить многие из его плодотворных идей.
М. И. Матусевич.

ТЕЗИСЫ К ДОКЛАДУ „СИСТЕМА УЧЕБНИКОВ И УЧЕБНЫХ ПОСОБИЙ ПО РУССКОМУ ЯЗЫКУ В СРЕДНЕЙ ШКОЛЕ"
ПЕЧАТАЕТСЯ ВПЕРВЫЕ. РУКОПИСЬ 1943 г.

1. В преподавании русского языка и литературы в средней школе надо различать следующие ведущие линии:
а) обучение владению письменным литературным языком;
б) обучение владению устным литературным языком;
в) осознание правил, регулирующих нашу речь, и историческое объяснение исключений из них;
г) обучение сознательному чтению текстов разных стилей;
д) создание начитанности и привычки к чтению вообще;
е) морально-политическое воспитание;
ж) усвоение элементов истории литературы;
2. Владение письменным литературным языком достигается посредством изучения грамматики, посредством изучения безукоризненных образцов литературной речи и посредством соответственных письменных упражнений.
3. Владение устным литературным языком создается на почве овладения письменным литературным языком путем упражнений в устном пересказе, что должно происходить (и не может не происходить) на всех уроках школы, в том числе в первую очередь на уроках русского языка и истории.
4. Осознание правил нашей речи происходит путем изучения грамматики.
5. Умение понимать трудные тексты разных стилей создается посредством упражнений во всестороннем (языковом и литературном) анализе (под руководством учителя) разнообразных литературных образцов и посредством изучения элементов теории словесности.
6. Начитанность и привычка к чтению вообще создается посредством организации внеклассного чтения - обязательного и свободного.
7. Морально-политическое воспитание должно пронизывать все преподавание и осуществляться как на материале классного
чтения, так прежде всего и на материале внеклассного чтения (ср. „Воспитательное чтение" П. П. Балталона).
8. Усвоение элементов истории литературы должно происходить на базе разборов литературных образцов (см. п. 5) и бесед по поводу материала обязательного внеклассного чтения (см. п. 6), подытоживаемых в последнем классе.
9. Для обеспечения активного овладения письменным литературным языком нужна преемственная серия учебников с I по VII класс. Ведущими в этих учебниках должны быть безукоризненные литературные образцы прозы нейтрального стиля, подлежащие всестороннему анализу и по возможности заучиваемые наизусть *.
* В учебниках для младших классов должны быть даны для заучивания наизусть и красивые стихотворения, максимально простые по стилю, а также значительное количество басен Крылова (литературное.просторечие").
В той или другой зависимости от этих образцов должны находиться сведения по грамматике, постепенно и непрерывно расширяемые и углубляемые с I по VII класс. В случае надобности эти сведения могут базироваться и на дополнительном материале образцовых литературных фраз (обязательно нейтрального стиля).
В связи с грамматикой должны стоять всякие грамматические задания и особенно задания по построению предложений, постепенно переходящие в задания по композиции.
В связи с грамматикой должно стоять и изучение словаря с заданиями по словообразованию, по логической классификации слов-понятий (родовые и видовые понятия, антонимы, синонимы в их нестилистических различиях и т. п.), ас IV класса и по стилистике (для всего этого ср. Carre, Le vocabulaire frangais).
С грамматикой должны быть связаны и правила орфографии и пунктуации с соответствующими практическими заданиями.
Материалом для заданий как по грамматике, так и по орфографии и пунктуации должны служить только безукоризненные по языку литературные тексты и отдельные фразы из них (обязательно нейтрального стиля).
Для повторения грамматики должны служить систематические учебники (см. ниже п. 12).
10. Книги для первых лет обучения должны в себе содержать образцовый и, кроме того, занимательный материал для упражнения в беглом чтении, а также материал для чтения и бесед по географии, истории и естествознанию.
11. Для развития умения читать более трудные тексты надо обеспечить преподавание с IV по X класс включительно серией сборников классного объяснительного чтения, где должны быть систематически подобраны совершенные литературные отрывки прозы и поэзии разных стилей и эпох. С ними должны быть связаны краткие сведения по теории словесности, а также задания для письменных упражнений.
Примечание. С внешней точки зрения учебники п. 9 и п. 11 могут быть, конечно, связаны в одной книжке: важно только выдержать в них эти две линии.
12. Кроме этих учебных книг, каждый учащийся должен быть снабжен, начиная с IV-V классов, во-первых, систематической грамматикой русского языка (без упражнений, но с образцовыми примерами) с приложением краткой теории словесности и, во-вторых, небольшим толковым словарем.
13. Библиотечка каждого класса, начиная с пятого, должна иметь свой полный толковый словарь и краткий энциклопедический.
14. Для обеспечения обязательного внеклассного чтения на каждые пять человек должны иметься все отдельные произведения целиком или хрестоматии согласно программе.
В круг обязательного чтения должна входить „Пионерская правда" для младших классов и „Комсомольская правда" - для старших.
Для обеспечения свободного внеклассного чтения библиотечка каждого класса должна иметь хотя бы по одному экземпляру книг (согласно особому списку).
15. Необходим краткий учебник истории русской литературы, который бы находился на руках у учащихся, начиная с VIII класса, но который систематически проходится лишь в X классе.
16. В библиотечку каждого класса должно входить несколько экземпляров сборников орфографических и пунктуационных упражнений, приспособленных для разных возрастов.
Эти сборники предназначаются для самостоятельной работы учащихся, нетвердых в том или другом отделе орфографии или пунктуации. Материалы упражнений этих сборников должны быть насыщенными и безукоризненными по языку.
К статье „О служебном н самостоятельном значения грамматики как учебного предмета"
1 Это первая научная работа Л. В. Щербы, в которой он целиком находится еще под влиянием психологических концепций своего учителя И. А. Бодуэна де Куртенэ. Поэтому в статье не раз идет речь о представлении слова, представлении значений, представлении звуков и т. п. В дальнейших своих работах Л. В. Щерба постепенно оставляет эти психологические позиции и приходит к материалистическому языкознанию.
Вместе с тем в этой статье имеются интересные мысли об упрощении орфографии, которые и осуществились в 1917 году, о необходимости различения языка написанного и произносимого, о необходимости в связи с этим избегать смешения букв и звуков и др. Надо отметить, что от одной своей методической мысли - роли списывания при обучении орфографии - Л. В. Щерба в дальнейшем отказался (см. статью „Безграмотность и ее причины", а также „Новейшие течения в методике преподавания родного языка").
Кроме того, в начале статьи примеры на несоответствие языка в написании и в произношении даны Л. В. Щербой, естественно, в старой орфографии. Заменять их не стоило (хотя и в современной нам орфографии встречаются случаи такого расхождения), так как это нарушило бы перспективу, поскольку писалось в прежнее время.

Предисловие... 3
О служебном и самостоятельном значении грамматики как учебного
предмета...11
О разных стилях произношения и об идеальном фонетическом составе
слов...21
I. .Воспоминание Пушкина...26
Основные принципы орфографии и их социальное значение...45
Новейшие течения в методике преподавания родного языка...50
Безграмотность и ее причины... 56
О частях речи в русском языке...63
И. А. Бодуэн де Куртенэ и его значение в науке о языке...85
Опыты лингвистического толкования стихотворений.
II. "Сосна" Лермонтова в сравнении с ее немецким прототипом...97
О нормах образцового русского произношения...110
Современный русский литературный язык...113
Литературный язык и пути его развития (применительно к русскому языку)...130
К вопросу о русской орфоэпии...141
Теория русского письма.... 144
Тезисы к докладу „Система учебников и учебных пособий по русскому языку в средней школе...180
Примечания...183
Список основных работ акад. Л. В. Щербы...186

Выдающийся русский лингвист Лев Владимирович Щерба (1880-1944)

«Глокая куздра штеко будланула бокра и кудрячит бокрёнка» – эта искусственная фраза, в которой все корневые морфемы заменены на бессмысленные сочетания звуков, была придумана в 1928 году для иллюстрации того, что многие семантические признаки слова можно понять из его морфологии. Ее автор – выдающийся русский лингвист, основатель Петербургской фонологической школы – Лев Владимирович Щерба родился 130 лет назад.

Ниже мы приводим сокращенный вариант статьи Дмитрия Львовича Щербы, сына Л. В. Щербы, из сборника Памяти академика Льва Владимировича Щербы.

Фото из сборника Памяти академика Льва Владимировича Щербы, изд-во ЛГУ, 1951

В 1898 г. Лев Владимирович окончил с золотой медалью киевскую гимназию и поступил на естественный факультет Киевского университета. В следующем году он перешел на историко-филологический факультет С.-Петербургского университета, где занимался преимущественно психологией. На третьем курсе, слушая лекции проф. И. А. Бодуэна-де-Куртенэ по введению в языковедение, он увлекается им как человеком, его оригинальным подходом к научным вопросам и начинает заниматься под его руководством. На старшем курсе Лев Владимирович пишет сочинение Психический элемент в фонетике, удостоенное золотой медали. В 1903 г. он кончает университет, и проф. Бодуэн-де-Куртенэ оставляет его при кафедре сравнительной грамматики и санскрита.

В 1906 г. С.-Петербургский университет командирует Льва Владимировича за границу. Год он проводит в Северной Италии, самостоятельно изучая живые тосканские диалекты; в 1907 г. переезжает в Париж. Здесь, в лаборатории экспериментальной фонетики Ж.-П. Руссело в Коллеж де Франс он знакомится с аппаратурой, изучает по фонетическому методу английское и французское произношения и работает самостоятельно, накапливая экспериментальный материал. Осенние каникулы 1907 и 1908 гг. Лев Владимирович проводит в Германии, изучая мужаковский диалект лужицкого языка в окрестностях города Мускау (Мужаков).

Изучение этого затерянного в немецком языковом окружении славянского языка крестьян подсказано было ему Бодуэном-де-Куртенэ в целях разработки теории смешения языков. Кроме того, Лев Владимирович стремился всесторонне изучить какой-нибудь живой, совершенно ему незнакомый бесписьменный язык, что он считал особенно важным для того, чтобы не навязывать языку каких-нибудь предвзятых категорий, не укладывать язык в готовые схемы. Он поселяется в деревне в окрестностях города Мужаков, не понимая ни полслова на изучаемом диалекте. Он учит язык, живя одной жизнью с семьей, принявшей его, участвуя с нею в полевых работах, разделяя воскресные развлечения. Собранные материалы Лев Владимирович оформил впоследствии в книгу, представленную им на соискание докторской степени. Конец своей заграничной командировки он проводит в Праге, изучая чешский язык.

Словарь под ред. акад. Л.В. Щербы, изд-во Советская энциклопедия, М., 1969

Вернувшись в Петербург в 1909 г., Лев Владимирович становится хранителем кабинета экспериментальной фонетики, основанного при университете еще в 1899 г., но находившегося в запущенном состоянии.

Кабинет стал любимым детищем Льва Владимировича. Добившись некоторых дотаций, он выписывает и строит аппаратуру, систематически пополняет библиотеку. Под его руководством в течение более тридцати лет в лаборатории непрерывно ведутся экспериментальные исследования, посвященные фонетике и фонологическим системам языков различных народов нашего Союза. В лаборатории впервые в России Лев Владимирович организует фонетическое обучение произношению западноевропейских языков.

В начале двадцатых годов Лев Владимирович составляет проект организации Лингвистического института с широким привлечением различных специалистов. Связи фонетики с другими дисциплинами всегда были ясны для него. Он говорит: «Будучи заинтересован в развитии общего языкознания и в частности фонетики, я давно обратил внимание на то, что вопросами речи занимаются, кроме лингвистов, в разных науках: в физике (акустика звуков речи), в физиологии, в психологии, в психиатрии и неврологии (всевозможные афазии и другие расстройства речи); наконец, к вопросам речи с практической стороны подходят и деятели сцены (певцы, актеры) и имеют значительный запас интересных наблюдений. Однако все работают совершенно изолированно друг от друга... Мне всегда казалось, что от взаимного сближения все указанные дисциплины выиграют, и что сближение естественнее всего должно происходить в лоне общего языкознания...».

В плане своей научной деятельности Лев Владимирович почти полностью осуществил эти свои идеи. Начиная с 1910 г. он читает введение в языкознание на педагогическом факультете Психоневрологического института, ведет занятия по фонетике на курсах для учителей глухонемых. Лев Владимирович был сотрудником Института дефектологии Академии педагогических наук. В 1929 г. в лаборатории организуется специально для группы врачей и логопедов семинар по экспериментальной фонетике. Лев Владимирович несколько раз выступает с докладами в Обществе врачей-отоларингологов. Не менее живыми являются его связи с артистическим миром, со специалистами по дикции и постановке голоса, с теоретиками пения. В начале двадцатых годов Лев Владимирович с увлечением работает в Институте живого слова. В тридцатых годах он читает циклы лекций по фонетике и по русскому языку в Русском театральном обществе, делает доклад на вокальном факультете Ленинградской Государственной консерватории.

В двадцатых и тридцатых годах Лаборатория экспериментальной фонетики Ленинградского университета превращается в первоклассное научно-исследовательское учреждение. Она пополняется новым оборудованием, увеличивается состав ее сотрудников, круг ее работ расширяется. Со всех концов Союза, преимущественно из национальных республик, сюда едут учиться.

Фото: М. Ривес
Могила Л. В. Щербы на Ваганьковском кладбище в Москве

Период жизни Льва Владимировича, начиная с 1909 и до 1916 г., является плодотворным в научном отношении. За эти шесть лет он пишет две книги, защищает их, становится магистром и доктором. Лев Владимирович ведет занятия по экспериментальной фонетике, семинары по старославянскому языку, по языковедению, по русскому языку, читает курс сравнительной грамматики индоевропейских языков, который он строит каждый год на материале нового языка.

С 1914 г. он руководит студенческим кружком по изучению живого русского языка. Среди активных участников этого кружка можно назвать С. Г. Бархударова, С. М. Бонди, С. А. Еремина, Ю. Н. Тынянова.

Параллельно Лев Владимирович берет на себя административные обязанности в различных учебных учреждениях: он ищет возможностей влиять на организацию преподавания, на его характер, стремится поднять преподавание, как родного языка, так и иностранных до уровня современных достижений науки. Он неутомимо борется с формализмом и рутиной в преподавании и не поступается своими идеалами. Так, в 1913 г. Лев Владмирович уходит из С.-Петербургского учительского института, где теперь «главным делом преподавателя считается не сообщение знаний, а неукоснительное исполнение чиновничьих правил, вытесняющих науки и парализующих самодеятельность учащихся», – пишут его бывшие ученики.

Наиболее яркой страницей деятельности Льва Владимировича в двадцатых годах являются разработка им фонетического метода обучения иностранному языку и широкое распространение этого метода. Характерно внимание, уделяемое чистоте и правильности произношения. Все фонетические явления изучаемого языка получают научное освещение и сознательно усваиваются учащимися. Значительное место в преподавании занимают слушание и разучивание патефонных пластинок с иностранными текстами. В идеале все преподавание должно быть построено на пластинках, подобранных в определенной системе.

В основе этого усиленного изучения звуковой стороны языка, лежала идея Льва Владимировича о том, что полное понимание иностранной речи неразрывно связано с правильным, вплоть до интонаций, воспроизведением их звуковой формы. Идея эта связана с общей лингвистической концепцией Льва Владимировича, считавшего, что самым существенным для языка как средства общения является его устная форма.

В 1924 г. Лев Владимирович избирается членом-корреспондентом Всесоюзной Академии наук. Тогда же он входит в состав Словарной комиссии Академии наук, которая работает над изданием большого словаря русского языка, предпринятым еще акад. А. А. Шахматовым. В результате этой работы у Льва Владимировича зарождаются свои идеи в области лексикографии. Во второй половине двадцатых годов он работает над составлением Академического словаря русского языка, стремясь на практике применить свои теоретические построения.

С 1930 г. Лев Владимирович начинает работу по составлению русско-французского словаря. Он строит свою теорию дифференциальной лексикографии, вкратце изложенную в предисловии ко второму изданию словаря, созданного им в результате почти десятилетних работ. Словарь этот является не только одним из лучших советских пособий по французскому языку, его принципы и система положены Государственным издательством иностранных и национальных словарей в основу всех работ над аналогичными словарями.

Фото: И. Благовещенский
Бюст академика Л.В.Щербы, установленный во дворе филфака СПбГУ около входа на кафедру фонетики

К середине тридцатых годов относится и другое пособие по французскому языку, написанное Львом Владимировичем: Фонетика французского языка. Книга эта является итогом его двадцатилетней исследовательской и педагогической работы над французским произношением. Она построена на сравнении французского произношения с русским.

В 1937 г. Лев Владимирович становится во главе общеуниверситетской кафедры иностранных языков. Он реорганизует преподавание языков, внедряя в него свою методику чтения и раскрытия содержания иностранных текстов. С этой целью он ведет для преподавателей специальный методический семинар, демонстрируя свои приемы на латинском материале. Его идеи нашли отражение в брошюре Как надо изучать иностранные языки. За два года своего заведывания кафедрой Лев Владимирович значительно поднимает уровень знания языков студентами.

Кроме того, он участвует в широко развернувшихся работах по стандартизации и урегулированию орфографии и по грамматике русского языка. Лев Владимирович входит в состав коллегии, редактирующей школьный учебник по грамматике русского языка С. Г. Бархударова, участвует в составлении «Проекта правил единой орфографии и пунктуации», вышедшего в 1940 г.

В октябре 1941 г. Лев Владимирович эвакуируется в город Молотовск Кировской области. Летом 1943 г. он переезжает в Москву, где возвращается к привычному образу жизни, с головой уходя в научную, педагогическую и организационную деятельность. С августа 1944 г. он серьезно болен. Скончался Лев Владимирович 26 декабря 1944 г.

(Д. Л. Щерба Лев Владимирович Щерба, из сборника статей Памяти академика Льва Владимировича Щербы, изд-во ЛГУ, 1951)

«Он до последних дней жизни был рыцарем филологии, не изменявшим ей в годы самых больших потерь, унижений и нападок на филологическое образование.
Заветы Л. В. Щербы нам дороги и долго еще будут вдохновлять нас. Идеи его будут жить и станут достоянием многих-многих – и даже тех, кто никогда не услышит и не узнает имени Щербы».

Б. А. ЛАРИН
Значение работ академика Л. В. Щербы в русском языкознании

ЩЕРБА, ЛЕВ ВЛАДИМИРОВИЧ (1880–1944), русский лингвист, специалист по общей лингвистике, русскому, славянским и французскому языкам. Родился 20 февраля (3 марта) 1880 в Петербурге. В 1903 окончил Петербургский университет, ученик И.А.Бодуэна де Куртенэ. В 1916–1941 профессор Петроградского (Ленинградского) университета. Академик АН СССР с 1943. В последние годы жизни работал в Москве, где и умер 26 декабря 1944.

Щерба вошел в историю лингвистики прежде всего как выдающийся специалист по фонетике и фонологии. Он развил воспринятую им от Бодуэна концепцию фонемы и разработал оригинальную «ленинградскую» фонологическую концепцию, приверженцы которой (М.И.Матусевич, Л.Р.Зиндер и др.) совместно со Щербой образовали Ленинградскую фонологическую школу. Ее полемика с Московской фонологической школой – яркий эпизод истории отечественной фонологии. Еще в дореволюционные годы Щерба основал фонетическую лабораторию в Петербургском университете, старейшую из ныне существующих в России; в настоящее время она носит его имя. Автор книг Русские гласные в качественном и количественном отношении (1912), Восточнолужицкое наречие (1915), Фонетика французского языка (издание 7-е, 1963).

Значителен и вклад Щербы в общую лингвистику, лексикологию и лексикографию, теорию письма. Важные идеи содержатся в его статьях О частях речи в русском языке (1928), О трояком аспекте языковых явлений и об эксперименте в языкознании (1931), Опыт общей теории лексикографии (1940), Очередные проблемы языковедения (1946, посмертно). Щерба предложил оригинальную концепцию языка и речи, отличную от концепции Ф. де Соссюра, введя разграничение не двух, а трех сторон объекта лингвистики: речевой деятельности, языковой системы и языкового материала. Отказываясь от свойственного И.А.Бодуэну де Куртенэ и другим психологического подхода к языку, Щерба в то же время ставил вопрос о речевой деятельности говорящего, позволяющей ему производить ранее никогда им не слышанные высказывания; здесь он предвосхитил некоторые идеи лингвистики второй половины 20 в.

С постановкой данной проблемы связано и рассмотрение Щербой вопроса об эксперименте в лингвистике. Лингвистический эксперимент, в понимании Щербы, – это проверка правильности/приемлемости языкового выражения, построенного исследователем на основании некоторой теоретической концепции. Арбитром при этом может выступать либо сам исследователь (если исследуется хорошо известный ему язык), либо носитель языка (информант), либо специальным образом отобранная группа информантов. Получаемые в ходе эксперимента суждения о неправильности/неприемлемости построенных выражений превращают эти выражения в отрицательный языковой материал (термин Щербы), являющийся важным источником сведений о языке. Понимаемый таким образом лингвистический эксперимент является методологической основой современной лингвистической семантики и прагматики, одним из важнейших методов исследования в полевой лингвистике (изучении бесписьменных языков), а отчасти и социолингвистике; его осмысление сыграло значительную роль в формировании теории лингвистических моделей в 1960-х годах.

Щербой была поставлена проблема построения активной грамматики, идущей от значений к выражающим эти значения формам (в отличие от более традиционной пассивной грамматики, идущей от форм к значениям). Занимаясь лексикологией и лексикографией, он четко сформулировал важность разграничения научного и «наивного» значения слова, предложил первую в отечественном языкознании научную типологию словарей. Как лексикограф-практик он (совместно с М.И.Матусевич) был автором большого Русско-французского словаря.